Итак. Живет некий гражданин Изя в некотором доме. Живет себе, на работу ходит, отдыхает как умеет.
И вдруг начинают его в этом доме сильно гнобить. То залезут и мебель поломают, то опять же залезут и на стенах "Изя – дурак" напишут. И убить грозятся.
Надоело ему это, и поехал он в заграницы счастья искать. А дом пустой остался стоять. Ну как – пустой... то бомжи заночуют, то цыгане табором встанут, то власти государственную ночлежку откроют.
В заграницах Изя прижился, ибо работящий был. Любить – не любили: чужак, религию странную исповедует, особняком держится. Но пользу приносит – налоги платит, на ниве государственной пашет, - пусть себе живет. Дом на заработанное построил, обжился.
И тут вдруг население страны, куда он эмигрировал, взбесилось.
Ты наших девушек в невесты не берешь? Брезгуешь!
Ты рабочее место захватил, а уроженец страны безработным должен ходить?
Ты в университете сидишь, а нашим куда поступать?
Ты вместе с нами не молишься – еретик?
Ты вон какой дом себе отгрохал, а мы по хибарам ютится должны?
Ты из крови наших младенцев хлеб свой печешь?
Гоняются за ним с ножами, убить грозятся. "Смерть Изе!" – кричат. На двери дома краской то же самое пишут. А однажды пришли ночью, схватили, поволокли на виселицу.
Собрал он последние силы, вырвался, убежал. Бредет по лесу, бредет – и вдруг вспоминает: а у меня же дом остался, может, туда ткнуться?
Приехал Изя в свой дом, а там как раз ночлежка – живут несколько бродяг. Ну и Изя наш бродяга, что ж – попросился тоже пожить. Пустили.
Живут они себе, мирно или не очень – как-то уживаются.
А государство, мы знаем, бродяг не очень любит. И вот собрался городской совет и говорит: давайте мы вас тут узаконим. То есть отдадим вам дом, поделите пополам, и живите себе, радуйтесь.
Изя говорит: о, давайте! И подписывает документы, по которым получает половину своего бывшего дома.
А бродяги обижаются: мы тут раньше тебя жили! Почему тебе половина?
Главный бродяга, Али, шепчет остальным: валите пока отсюда, я с ним разберусь и вас обратно позову.
И бросает гранату на половину Изи.
Изя перевязывает пораненую руку и стреляет по Али. Али укрывается за остатками буфета, что Изя еще до отъезда справил.
Некоторое время идет перестрелка, но у Али боеприпасы раньше заканчиваются. Изя отнимает у него одну комнату – как раз ту, где раньше спал, до того, как в заграницы подался. И дверь между половинами на амбарный замок запирает.
Начинает обживаться. На работу устраивается, полочки для книг прибивает, кухню новую заказал. Электричество и водопровод провел, заодно и соседу тоже. Женился, детишки пошли. Али тоже не сидит без дела: гранаты новые подтаскивает, винтовку до блеска начищает и у Изи с кухни картошку поворовывает – жить же надо на что-то, тем более что и он пару жен и десяток малышей завел. На работу не ходит – на пособии сидит, так что времени много. Изя делает вид, что воровства не замечает, иногда даже подбрасывает еды на соседскую половину – заработаем еще, не жалко.
Подросли детишки немного, Али своих стал к Изе посылать – то стены покрасить, то одежки порванные зашить, а Изя детишкам платит. Заболевших Али тоже к Изе шлет – бинтов ведь нет у него, и аспирином не успел запастить. Изя даже часть отнятой у Али комнаты обратно ему отдал – семья-то выросла вон. Однако тем временем Али все еще обижен на несправедливый раздел имущества. И периодически требует у горсовета выселить соседей туда, откуда пришли. И детишек своих против соседа настраивает. Получается, что порой детишки вроде поработать приходят, а сами балуются: то соль в сахарницу насыпят, то кошку Изину придушат, а то и стрелять вдруг начинают – телевизор разбили, старшему Изиному сыну ногу прострелили, а среднего ножом в спину ткнули, чудом спасти удалось. Изя злится, жалобы в горсовет пишет и детей соседских перестает к себе пускать, но те начинают жаловаться на голод и разруху – и все возвращается на круги своя.
Горсовет жалобы с обеих сторон принимает, регистрирует, в папочку подшивает, но хода делу не дает, поскольку выполнить просьбы обеих сторон одновременно тяжело: Изя просит Али не хулиганить, а одно из условий примирения со стороны Али звучит "И выселить Изю отсюда навсегда". Ну как с ним разговаривать? Вздыхают члены горсовета и Изе тихонечко: ну оставь ты его, он без образования, без воспитания, будь выше, не обращай внимания. А Али по плечу похлопывают: ну не серчай, дорогой, договор-то с Изей подписан, чего уж.
Тянется эта история, тянется. И вдруг Али объявляет: надоел ты мне, Изя, хуже горькой редьки. Достает автомат и начинает прошивать очередями одну из спален.
Изя вздыхает, но тоже берет свой автомат, прицеливается и стреляет по Али.
А тот в последний момент ребенка своего хватает – и перед собой держит: стреляй, проклятый завоеватель, в грудь
Изя, чертыхаясь, автомат опускает – а в это время Али гранату приготовленную кидает на Изину половину. И опять дочку свою вперед себя выставляет.
Изя своих детей предусмотрительно в подпол спрятал. Но сколько ж можно в подполе сидеть! Берет он свой автомат и стреляет туда, откуда граната только что вылетела.
И тут отряд специального назначения от горсовета врывается в квартиру, связывает Изе руки, автомат отнимает и кричит: ты что? Разве можно по детям стрелять? Как не стыдно?
В это время Али кидает еще одну гранату. Спецназовцы валятся на пол, и Изе орут: смотри, до чего несчастного соседа довел! Гранатами кидается! От хорошей жизни такого не делают!
И издает постановления. Изе: сидеть тихо и в сторону Али не стрелять. Али: сидеть тихо и в сторону Изи не палить.
Уходит спецназ восвояси, унося с собой Изин автомат, а Али тем временем еще одну гранату кидает.
Потом наступает тишина. Изина семья выходит из погреба. Али фотографирует раненого ребенка (того, которым прикрывался), и рассылает фото во все газеты мира, а ребенка Изе приносит - лечить. Газеты ругают Изю на чем свет стоит – смотри, Изя, какое безобразие: твои дети все целы, а у Али вон раненые!
А Али кричит: я победил! Смотрите все! Я жив – значит, я победил! С захватчиками чужой собственности – только так!
А я считаю, Изя победил. А вы?
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →